Главная > Балтийские славяне > Балтийские славяне: общие черты и отличительные характеристики

БАЛТИЙСКИЕ СЛАВЯНЕ:

ОБЩИЕ ЧЕРТЫ И ОТЛИЧИТЕЛЬНЫЕ ХАРАКТЕРИСТИКИ

Территории, населявшиеся в Европе славянами, в средние века были больше, чем сейчас. К нашему времени территории некоторых и славянских, и не славянских народов были со временем заняты другими народами. Некоторые из существовавших тогда народов впоследствии отчасти или полностью влились в другие этносы и мы сейчас называем их уже по-другому. Некоторые народы были истреблены полностью более сильными противниками, как, например, авары. История постоянно все меняет…

Но как те же авары, франки, кельты или хазары, так и балтийские славяне реально существовали. И именно балтийские славяне были несколько особой группой славян, выделявшейся некоторыми такими особенностями, которые развили у себя именно только они.

И именно жизнь, быт и история балтийских славян ещё более интересны, учитывая то, что отчасти от них (от переселенцев с южного берега Балтики) произошли новгородцы и не только они… Скорее всего, пантеон восточно-славянских богов отчасти происходит от богов балтийских славян. Наконец, очень и очень возможно, что Рюрик и варяги-русь, от которых прозвалась наша, русская земля, - это тоже выходцы из балтийских славян. От этого изучение истории балтийских славян приобретает еще больший интерес.

Если позже, при княгине Ольге и князе Владимире, христианская религия была занесена на Русь из ещё одного ныне не существующего государства Византии, то в более ранний период большое влияние на Русь оказали балтийские славяне.

 

Когда славяне появились на южном побережье Балтийского моря? Как происходило заселение юга Балтики славянами?

Л. Нидерле в книге «Славянские древности» говорит так.

Первоначально на юге Балтийского моря жил какой-то народ, оставивший после себя поля погребений. Но его этническая принадлежность не выяснена до сих пор. Гипотезу о том, что это могли быть фракийцы или иллирийцы, Л.Нидерле считает необоснованной. По его мнению, это могли быть либо кельты, либо славяне. Нидерле подробно говорит об этом в третьей части первой книги «Славянских древностей», но я здесь останавливаться на этом не буду, т.к. кем бы ни был этот народ, его потом вытеснили оттуда, а отчасти, может быть, покорили германцы, и закончился этот процесс уже во ІІ веке до нашей эры.

Но уже в первые века нашей эры и германцы ушли оттуда, за исключением большого племени лугиев, дальнейшая судьба которого неизвестна (то есть просто неизвестно, ушло оно или нет), а также по-видимому, незначительных остатков различных других племен – история доказывает, что кое-кто из германцев там все же остался. Но, тем не менее, те территории, на которых потом поселились балтийские славяне, к тому времени оказались большей частью совсем, а отчасти почти свободны от германцев.

Когда туда же пришли славяне – об этом до сих пор ученые спорят. Часто говорят, что это произошло в VI и даже VII веках. Нидерле придерживается другой точки зрения, что славяне пришли туда не позднее ІІ-ІV веков н.э.

Можно предполагать также и такой вариант событий, что три из четырех больших групп славян, поселившихся на Балтике, появились там в одно время, и достаточно давно, и только четвертая группа (ободриты) появилась там значительно позже. (Об этой версии будет рассказано немного ниже.)

Но как бы то ни было, в любом случае достоверные свидетельства о присутствии славян в тех местах относятся не к ІІ-ІV в. н.э., а уже к значительно более позднему времени.

В частности, в бассейне Хавеля-Шпрее начало процесса возникновения славянских укрепленных селений датируется концом VI - началом VII века. Тогда возник Бранибор (теперь это Бранденбург), в первой половине VII века Старгард (Ольденбург). Правда, в то время они были уже укрепленными поселениями, а зарождение этих селений могло произойти раньше.

 

 

Примерно то же самое было и на острове Рюген, когда его заселили славяне. В.В. Седов пишет: «Подобная ситуация наблюдается и на острове Рюген. Из 40 пыльцевых анализов половина показала континуитет земледельческой деятельности и, следовательно, несомненную встречу славянских переселенцев с местными германцами. Этноним славянского племени, заселявшего этот остров - раны (руяне, рушане, руги), - очевидно, восходит к германским ругиям, упоминаемым еще Тацитом, связь которых с тем же островом представляется бесспорной. Контакты славян с германцами фиксируются и в Вагрии, в частности, по материалам Ольденбурга и Бозау».

К сожалению, любители спекулятивных рассуждений о славянстве часто и уверенно говорят, что, дескать, руги – это и были уже славяне. Но достоверно доказать ту или иную точку зрения (что руги – германцы или что они же – славяне) до сих пор, исходя из имеющейся у историков информации, невозможно. Общепринятая точка зрения такова: известно, что руги пришли на Балтику вместе с другими достоверно германскими племенами и практически нет смысла сомневаться, что и они были германцами. На самом деле все несколько сложнее и некоторые поводы сомневаться в этом есть, но, тем не менее, в свете имеющихся у историков фактов такая версия, что руги – это германцы, пока более убедительна.

Реально, по-видимому, было так, что славяне пришли на Рюген, когда его уже населяли руги (будь то другие славяне или германцы) и когда они называли свой остров Руян или, может быть, как-то по-другому, но с началом на «Ру-». Ругов новопришедшие славяне оттуда вытеснили, а может быть, если тех было на острове не много, даже и просто стали заселять остров, как их соседи. Ну а поскольку Рюген в то время уже как-то назывался ругами, они просто стали называть его так же или примерно так и, в конце концов, переделали это название в Руян.

Правда, если предположить, что руги – это германцы, и после появления славян они оттуда не ушли, а остались на острове, надо понимать, что их там было явно мало, намного меньше, чем славян. И это доказывается тем, что культура, которую туда привезли славяне, не только изначально была славянской, но и славянской же осталась, а от культуры (в первую очередь от религиозных представлений) германцев-ругов там не осталось ничего. А вот обряд гадания по поступи коня в руянском святилище Арконе был точно таким же, как в святилище лютичей Ретре. И у лютичей, и у руян пурпурный цвет имел какое-то культовое значение. А некоторые контакты с оставшимися на острове германцами никак не повлияли на культуру славян, за исключение того, что последние оставили примерно то же название острова, как его называли германцы-руги.

 

 

После того, как славяне уже расселились по южному берегу Балтики и до сего момента, их стали делить на 4 группы, из которых три группы - это три больших союза племен, живших на материке и не имевших прочных границ, а четвертая группа - это руяне: 1/ самое западное, занимавшее земли от Южной Ютландии до р. Рокитницы, – ободриты (переиначенные Шафариком и с тех пор часто называемые бодричами), 2/ на востоке и к юго-востоку от них до р. Одры лютичи (они же велеты или вильцы-волки) – тоже не одно племя, а союз из нескольких племен, 3/ руяне (жители о. Рюген, напротив территории лютичей), 4/ и, наконец, между Одрой, Вислой, Вартой и Нотецею, жили поморяне, состоявшие, в свою очередь, из кашубов, словинцев и еще нескольких племен.

В основном эти союзы племен формировались, видимо, по родству входивших в них племен.

Кроме этих союзов, к балто-славянам принято относить и ряд мелких племен, соседствовавших с лютичами и ободритами или, может быть, входивших в тот или другой из этих союзов - некоторые из этих племен будут упомянуты ниже, в цитате из "баварского географа".

Причем надо сказать, что наряду с балтийскими славянами, часто говорят об ободритах и лютичах (без руян и поморян), как о полабских славянах, добавляя к ним еще один славянский союз – сербов-лужичан, но сербы – это действительно полабские, но уже не балтийские славяне, они не селились на побережье Балтики. Германцы (прежде всего немцы, скандинавы, англо-саксы) именовали южнобалтийских славян вендами или виндами (Wenden, Winden), а их страну Винланд, Виндланд (Vinland, Vindland).

 

 

О религиозных верованиях вообще всех балтийских славян говорить здесь много говорить нет смысла – об этом лучше говорить применительно к каждому объединению балтийских славян отдельно.

Пока здесь имеет смысл отметить только четыре особенности культа балто-славян.

Первое - балтийские славяне были язычниками. И в разных областях Южной Балтики поклонялись разным богам. Но при этом некоторые особенности их культов были удивительно сходны, но об этом надо говорить при рассказе о каждом конкретном народе балто-славян.

Плюс к тому, у нас есть одно высказывание средневекового хрониста Гельмольда о том, что хотя балто-славяне и имели много богов, но... «Между многообразными божествами, которым присвоены леса, поля печали и радости, они [балтийские славяне] признают единого Бога, в небесах повелевающего прочими богами, и верят, что он, всемогущий, заботится только о небесном; другие же божества, которым розданы разные должности, подчинены ему, произошли от его крови и тем знатнее, чем ближе родством к этому Богу богов».

То есть, веря во многих богов, они в то же время, в какой-то мере исповедовала единобожие.

А.Ф. Гильфердинг, автор крупнейшего труда о балтийских славянах («История балтийских славян», 1874 г.) так комментирует это утверждение Гельмольда («Славянская хроника»): «Чрезвычайно замечательно и важно это верование. Никакой языческий народ в Европе не подходил так близко к единобожию, как Балтийские Славяне.

… Правда … поняв, что небесное божество стоит в недосягаемой высоте над земным миром, Балтийский Славянин уже не постигал, чтобы оно могло заботиться об этом ничтожном мире, в котором живет человек: по его рассуждению, оно должно было презреть землю и предоставить ее низшим божествам. Не менее материально и то верование, что эти низшие, земные божества, суть дети и внучата небесного Бога.

Удалив единого, небесного Бога от земного мира, Балтийские Славяне и не воздавали ему поклонения: что ему было до поклонения существ, о которых он, по их понятиям, не заботился? Все поклонение и весь круг мифологии сосредоточились в его потомках, божествах земных, человеческих»

Как и говорит Гильфердинг, никаких следов поклонения балто-славян некоему наивысшему небесному божеству неизвестно. Но «Славянская хроника» Гельмольда является достаточно достоверным источником информации. Видимо, нечто вроде того, что говорит Гельмольд, действительно было.

И как минимум одно подтверждение этого все же имеется. В самом раннем упоминании (у Адама Бременского) о главном боге лютичей этот бог назван Сварожичем. Но Сварожич - это сын Сварога. При этом поклонения лютичей Сварогу нигде не зарегистрировано. Но достоверно известно, что, например, у восточных славян Сварог был именно богом неба. Может быть, высшим небесным богом и у лютичей считался Сварог? (Причем не исключено, что у других балто-славян он мог иметь как то же самое, так и другие имена.)

Также Гильфердинг говорит: «От Неба рожден был и Святовит, по известному верованию Балтийских Славян» (Святовит - это бог руян, так что верование в наивысшего небесного бога было, видимо, и у них), правда, никаких ссылок на средневековые первоисточники, из которых известно это верование, и вообще никаких подробностей об этом веровании он в данном случае не приводит.

Второе – большая развитость культов, существование жрецов.

Специальная каста жрецов засвидетельствована (из всех славянских народов) только у балтийских славян, религия которых, по сравнению с другими западными славянами-язычниками, была наиболее развита и у которых имелось наибольшее количество известных богов и крупных культовых центров с известными храмами. В связи с этим, а точнее говоря, причиной этого локального развития была именно существовавшая у них каста жрецов. У остальных славян подобного рода жрецы не засвидетельствованы.

У всех других славян (восточных, западных и южных), очевидно, отец семьи или хозяин, а в случае необходимости и князь племени исполняли и религиозные обряды, хотя нельзя отрицать и того, что в их культовых центрах были также лица, выполнявшие в какой-то степени функции жрецов. Ими являлись постоянные помощники при жертвоприношениях и хранители святилищ.

В отличие от этого, в землях балтийских славян при святилищах существовали целые группы жрецов с главным жрецом во главе (sacerdos major, pontifex), которые заботились о поддержании культа и занимались различными магическими действиями и предсказаниями. Даже у таких богов, которым не был посвящен специальный храм, каким, например, являлся Прове (ему поклонялись в дубовой роще у Старгарда) был, как упоминают источники, собственный великий жрец. (Впрочем, святилища-храмы были у всех балто-славян, кроме ободритов.)

Третье – как пишет, в частности, В.Н. Бодрухин, только у полабо-прибалтийских славян известно храмовое строительство и даже строительство так называемых храмовых городов, в которых находились именно только храмы, но не было постоянных жителей. Таковы были, в частности, Аркона, Ретра.

О храмах балтийских славян пишет В.В. Седов: «Храмы-святилища, сооруженные из дерева и великолепно оформленные, до недавнего времени были известны по описаниям средневековых авторов XI-XII вв. Археологическими изысканиями в Гросс Радене недалеко от г. Штернбергер в Шверинском округе была открыта одна из таких культовых построек, относящаяся к более раннему времени. Здесь на полуострове озера Биннензее находится городище с высоким кольцевым валом и поблизости поселение IX-Х вв., на котором и находилось культовое здание, датируемое второй половиной IX в. Стены его были сооружены из вертикально поставленных бревен, которые с наружной стороны были облицованы уплощенными брусьями. Последние сверху завершались схематически вырезанными изображениями голов. Над входом висел череп зубра - символ силы и благополучия. Длина храма 12,5 м, ширина 7 м.

Остатки подобной культовой постройки, несколько худшей сохранности, раскопаны были также в Фельдберге.

Анализ этих языческих храмов показал, что ближайшие аналогии им находятся в культовом строительстве кельтов. В этой связи вполне обоснованной представляется мысль Й.Геррманна о том, что культовые здания северо-западных славян восходят к кельтским храмовым постройкам. Их начало, по-видимому, связано с теми регионами, где в I тысячелетии до н.э. имели место кельто-славянские контакты, то есть с бассейном верхнего течения Одера. Из Силезии в земли балтийских славян кельтское наследие было перенесено, очевидно, носителями фельдбергской культуры».

Другие славяне храмовых городов не строили.

Четвертое – это, в сущности, особенность не именно балтийских славян, а славян вообще: они имели много многоголовых богов. В том числе многоглавы были все боги рюгенских славян и некоторые боги других балто-славян. И, наверное, наиболее ярко поликефалия богов была распространена именно среди балто-славян. Учёные считают, что эта многоглавость, или поликефалия, возникла у славян очень давно, во времена, когда славяне были еще единой ветвью индоевропейцев.

 

Теперь, после описания религиозных особенностей балто-славян, можно объяснить, из чего происходит предположение, что ободриты могли появиться на Балтике значительно позже всех других балто-славян.

Дело в том, что все балто-славяне строили своим богам храмы, ободриты же этого почти не делали (например, богу Прове поклонялись в дубовой роще). У руян, лютичей и поморян существовал культ священных коней. У руян и лютичей был идентичный обряд гадания с помощью коня, поморяне имели тоже очень похожий обряд гадания. Ничего подобного у ободритов не было.

Руяне, лютичи и поморяне поклонялись многоголовым богам. Но в союзе ободритов только одно или два племени поклонялись многоголовому богу Радегасту (причем это два племени, живших на востоке ободритского союза, близко к границам лютичей, которые поклонялись тому же богу, так что культ Радегаста у этих племен ободритов вполне мог появиться не самостоятельно, а под влиянием лютичей). Остальные же племена ободритского союза поклонялись богам, которые, видимо, не были многоглавыми.

По некоторым данным ободриты покрывали себя татуировками, про других же балто-славян таких данных нет.

Есть некоторые факты, позволяющие предполагать, что лютичи, руяне, а возможно и поморяне селились на берегу Балтики уже в самом начале I тысячелетия н.э. Про ободритов же достоверно известно, что до середины I тысячелетия н.э. они жили на Дунае, и только в VI веке под натиском аваров часть ободритов переселилась на Балтику.

Складывается ощущение, что лютичи, руяне и поморяне - это потомки какого-то некогда единого народа, а ободриты - это другой славянский народ.

Правда, надо сказать, что это, разумеется, только предположение, исходящее из описанных фактов. Но есть, например, и такой факт, противоречащий данному предположению: внутри группы славянских языков языки ободритов, руян и лютичей относятся к одной языковой подгруппе, а язык поморян - к другой подгруппе. По крайней мере, сейчас историки думают так. В то же время язык народа может меняться. И язык ободритов мог измениться, став сходным с языками лютичей и руян, уже после переселение ободритов на берег Балтики. Таким образом, здесь не все ясно.

 

Топографические условия поселений суковско-дзедзицкой культуры (к которой принадлежат балтийские славяне) и весь ее облик говорят о земледельческом характере населения.

В то же время балто-славяне были и отличными мореходами. Пишет В.В. Фомин («Комментарии к книге С.А. Гедеонова ''Варяги и Русь''»):

«Славяне были самым мореходным народом на Балтике, «властвовали, - подчеркивает И.А.Лебедев, - на море безраздельно и были передовым народом в мореплавании. Они отличались искусством в построении судов. Первые большие корабли, которые могли вмещать лошадей, были построены ими». Отсюда и важное новшество, введенное славянами в военно-морских операциях: погружая на корабли коней и посредством их совершая быстрые вторжения вглубь территории противника (этот способ был затем перенят у них датчанами). По свидетельству немецких ученых, именно у балтийских славян скандинавы заимствовали «ряд морских терминов».

Из того же источника (В.В. Фомин): «Уровень жизни балтийских славян поражал воображение чужеземцев. Так, в житиях Оттона Бамбергского говорится о Поморье, которое предстало перед ним в 20-х гг. XII в. в состоянии довольства и богатства: «Нет страны обильнее медом и плодоноснее пастбищами и лугами». По точным словам Забелина, для европейцев славянская земля была «землей обетованной», в которой всего было вдоволь. Славяне, свидетельствуют современники, почти не знали бедности. О Поморье шла слава, что там не было нищих, а бедняки вообще презирались. Когда епископ Бернгард явился в 1122 г. для проповеди в Волин, то жители, лицезрея его разутым и в одежде бедняка, не поверили, что он есть посланник истинного бога, «полного славы и богатства», и приняли его за обманщика. Успех проповеди Оттона Бамбергского во многом заключался именно в том, что поморяне увидели в нем богатого человека. В этом случае показательно сопоставление уровня жизни датчан и южнобалтийских славян, сделанное спутниками Оттона. Во время его второй проповеди (1127) на Южной Балтике, когда он посетил главным образом города лютичей и Штеттин, один из его приближенных побывал в Дании, у датского архиепископа. И сразу же яркие краски, присущие в описании жизни и экономического быта балтийских славян, исчезают из жития святого: у датчан церкви и дома знатных людей очень бедны и убоги на вид, жители занимаются в основном скотоводством, а также рыболовством и охотой. Земледелие развито слабо, в образе и одежде у датчан, заостряется внимание, не было ни роскоши, ни изящества».

Правда, что касается землепашества у балто-славян, исключением здесь являются руяне: они добывали себе на жизнь мореходством (в первую очередь, вероятно, пиратством), почти не занимаясь землепашеством. Но в этом они так преуспели, что их уровень жизни, судя по данным средневековых хронистов, был не ниже, а даже еще выше других балтийских славян.

Ну и, разумеется, большой статьей дохода всех балто-славян была торговля, в том числе морским путем. Жизнь на берегу Балтики давала им огромные возможности в торговле как с теми, кто жил западнее, так и с теми, кто жил восточнее их.

 

Градостроительство у балтийских славян начало развиваться рано, и рано же оказалось сильно развито. Читаем так называемого "баварского географа" (единственное дошедшее до нас его сочинение «Descriptio civitatum et regionum ad septentrionalem plagam Danubii», то есть «Описание городов и областей к северу от Дуная», IX в.) о славянских городах: «Ближе всего к пределам Дании находятся те, кого называют северными ободритами. Там — область, в которой имеются 53 града, поделенные между их князьями. У вильцев 95 градов и 4 области. Глиняне — народ, имеющий 7 градов. Неподалеку от них располагаются те, которые зовутся бетеничами, мильчанами и моричанами и которые имеют 11 градов. Рядом с ними — гаволяне, имеющие 8 градов. Около них находится область сербов, где живут многие [племена], и у них 50 градов» (Descriptio civitatum ad septentrionalem plagam Danubii. Praha, 1956. P. 2, пер. В. К. Ронина).

Балто-славянский город Волин, по мнению средневекового летописца Адама Бременского, был самым большим городом в Европе того времени, он пишет: «За страной лютичей, которые иначе называются вильцами, протекает река Одер... В устье ее... славнейший город Юмне... Это поистине самый большой из всех городов, какие есть в Европе» (Юлин, Юмна или Юмнета - это другие названия Волина). Впрочем, по мнению, Эббона (III,1), это было не совсем так, он пишет: «Щецин, напротив, очень большой город, больший, чем Юлин» . То есть еще более крупным городом, чем Волин (Юлин), он называет другой балто-славянский город, столицу поморян Щецин.

 

 

Погребальные памятники у балтийских славян практически неизвестны. Исследователи полагают, что здесь бытовала какая-то обрядность, трудно фиксируемая археологией. По всей вероятности, это был ритуал кремации умерших с последующим разбрасыванием остатков трупосожжения, собранных с погребального костра, в определенных местах прямо на поверхности. Такой могильник с поверхностным слоем, состоящим из остатков трупосожжений, был открыт в Ябеле в округе Нейбранденбург (это на территории лютичей).

 

 

Отношение к власти у различных народов балтийских славян было разным. Наиболее сильна была власть единого правителя у руян, слабее (последовательно) у ободритов, лютичей и самой слабой у поморян (обычно пишут так; правда, М. Любавский считает, что у поморян княжеская власть была сильнее, чем у лютичей). Последние два союза – лютичи и поморяне – были фактически вечевыми республиками. Но подробнее об этом нужно говорить в отдельных статьях.

 

 

Наконец, даже краткий рассказ о балтийских славянах будет не полон, если не привести информацию о связи их с происхождением ильменских славян (словен). Для этого имеет смысл поместить здесь следующую длинную цитату.

«Массовый археологический, антропологический и нумизматический материал свидетельствует не только о самых древних связях Северо-Западной Руси с Южной Балтикой (по сравнению с той же Скандинавией), но и о самом широком присутствии в ее пределах южнобалтийских славян. Особенно впечатляют как масштабы распространения керамики южнобалтийского облика (фельдбергской и фрезендорфской), охватывающей собой обширную территорию Восточной Европы (она доходила до Верхней Волги и Гнездова на Днепре, т. е. бытовала в тех областях, обращает внимание А.Г.Кузьмин, где киевский летописец по­мещал варягов; в Киеве ее не обнаружено), так и удельный вес ее среди других керамических типов и прежде всего «в древнейших горизонтах культурного слоя» многих памятников Северо-Западной Руси (Старой Ладоги, Изборска, Рюрикова городища. Новгорода, Луки, Городка на Ловати, Городка под Лугой, неукрепленных поселений - селища Золотое Колено, Новые Дубовики, сопки на Средней Мете, Белоозера и других). Так, на посаде Пскова она составляет более 81 %, в Городке на Ловати около 30 %, в Городке под Лугой ее выявлено 50% из всей достоверно славянской (и эта посуда не является привозной, а производилась на месте, о чем говорит как объем ее присутствия, так и характер сырья, шедшего на ее изготовление). В целом для времени Х-ХI вв. в Пскове, Изборске, Новгороде, Старой Ладоге, Великих Луках отложения, насы­щенные южнобалтийскими формами, представлены, по оценке С.В.Бе­лецкого, «мощным слоем». В 1950 г. Я.В.Станкевич отметила, что «широко распространенные в древнейших жилых комплексах» Старой Ладоги, а именно сюда перво­начально пришел Рюрик, сосуды имеют многочисленные аналогии в ке­рамике южнобалтийских славян междуречья Вислы, Одера и Эльбы. На селище Новые Дубовики, что в 9 км вверх по течению от Старой Ладоги, и датируемом IX в., многочисленной группой лепной керамики также представлена посуда южнобалтийского типа. В ранних археологических слоях Новгорода (Неревский раскоп, конец IX в.), говорит Г.П.Смирнова, заметный компонент составляет керамика, которая «характерна толь­ко для поморских славян и может служить ориентиром для определения границ их обитания». Лепная керамика Рюрикова городища (IХ-Х вв.), в котором видят предшественник Новгорода и куда якобы пришел из Ладоги Рюрик, абсолютно идентична древнейшей посуде Старой Ла­доги и Новгорода, т. е. керамике южнобалтийского типа. Часть раннегончарной посуды поселения (первая половина X в.), указывает Е.Н.Носов, «находит аналогии среди керамики севера Польши и менкендорфской группы...». В Изборске (Труворово городище) основу керамического набора лепных сосудов VIII-IХ вв. (более 60 %), подчеркивает С.В.Белец­кий, «составляют сосуды, находящие себе соответствие в славянских древностях южного побережья Балтийского моря». В.В.Седов заметил, что сосуды биоконических и реберчатых форм, найденных в новгород­ских сопках, являют собой характерную особенность славянской культу­ры междуречья нижней Вислы и Эльбы.

Своей массовостью керамический материал, следует напомнить слова А.В. Арциховского, служит «надежнейшим этническим признаком», причем лепная посуда является одним из наиболее ярких этнических индикаторов. Поэтому, как справедливо заключал Седов, именно лепная посуда «представляет первостепенный интерес» для изучения истории населения Северо-Западной Руси. В 1960-х гг. В.Д.Белецкий широкое присутствие южнобалтийского керамического материала в раскопах Пскова объ­яснял тем, что сюда переселилось славянское население «из северных областей Германии...». В 1970 г. Седов, основываясь на сосудах нижнего горизонта Ладоги и Псковского городища, ближайшие аналогии которым известны на южнобалтийском Поморье, пришел к выводу «о происхож­дении новгородских славян с запада, из Венедской земли». В 1971 г. В.Л.Янин и М.Х.Алешковский отметили среди новгородского населения наличие «балто-славянского контингента», пришедшего с запада. В 1974 г. Г.П.Смирнова, исходя из «сравнительного анализа керамики Новгорода и керамики поморских славян», поддержала мнение о заселе­нии Новгородской земли выходцами из северных районов Висло-Эльбского междуречья. В 1977 г. В.М.Горюнова появление керамики южно­балтийского типа в Городке на Ловати связала с переселением с терри­тории Западного Поморья водным торговым путем определенной части «ремесленного люда». В 1982 г. исследовательница, характеризуя западнославянские формы раннекруговой керамики Новгорода и Городка на Ловати, еще раз указала, что «керамика этих форм... скорее всего, принесена сюда выходцами с южного побережья Балтики».

В 1979-1980 гг. С.В.Белецкий связал появление керамики южнобалтийского типа в Изборске с его основанием (рубеж VIII-IХ вв.), а в конце IХ в. в Пскове - со временем кратковременного затухания Изборска. В новой группе населения в Пскове (вторая половина X в.) ученый так­же видит южнобалтийских славян. Причем он подчеркнул, что его территория увеличилась в 6 раз, и на поселении появились профессиональные ремесла и торговля (весы, разновес, монетные находки). В 1980 и 1982 гг. К.М.Плоткин, отметил, «что... в генезисе древнерусского насе­ления Псковщины участвовали западнославянские этнические элементы». В 1982 г. Й.Херрман высказался в пользу того, что южнобалтийские славяне могли «прибывать и в Новгород, и в Старую Ладогу, поселяясь в этих торгово-ремесленных центрах». В 1988 г. Е.Н.Носов, констатируя прибытие в VIII в. в центральное Приильменье новой группы славян с развитым земледельческим укладом хозяйства, значительно стимулиро­вавшей социально-экономическую жизнь региона, предположил, что переселенцы могли придти с территории современного Польского Поморья. Через два года он отметил наличие «культурных связей поморских славян и населения истока р. Волхова». В 1990 г. С.В.Белецкий подчеркнуто сказал, что на Труворовом городище «в VIII-IХ вв. находился ремесленно-торговый протогородской центр, основанный славянскими переселенцами с территории междуречья нижней Эльбы и Одера...». Заключения антропологов с поразительной точностью подтверждают выводы археологов. В 1969 г. В.П.Алексеев установил факт наличия среди населения Северо-Западной Руси выходцев с Балтийского Поморья. В 1974 г. Т.И.Алексеева констатировала, что краниологические серии с территории Северо-Запада «тяготеют к балтийскому ареалу форм в славянском населении...». Чуть позже В.В.Седов конкретизировал это поло­жение: «Ближайшие аналогии раннесредневековым черепам новгородцев обнаруживаются среди краниологических серий, происходящих из сла­вянских могильников Нижней Вислы и Одера. Таковы, в частности, сла­вянские черепа из могильников Мекленбурга, принадлежащих ободритам». К тому же типу, добавляет ученый, относятся и черепа из курганов Ярославского и Костромского Поволжья, активно осваиваемого новгородцами. (Вместе с тем он, давая оценку популярной в науке гипотезе о заселении Приильменья славянами из Поднепровья, отмечает, что «каких-либо исторических и археологических данных, свидетельствующих о такой миграции, в нашем распоряжении нет». Более того, подчеркивает Седов, по эаниологическим материалам связь славян новгородских и славян поднепровских «невероятна». Антропологические исследования, проведенные в 1977 г. Ю.Д.Беневоленской и Г.М.Давыдовой среди населения псковского обозерья, отличающегося стабильностью (малое число уезжающих из деревень) и достаточно большой обособленностью, показали, оно относится к западнобалтийскому типу, который «наиболее распространен у населения южного побережья Балтийского моря и островов Шлезвиг-Гольштейн до Советской Прибалтики...». В 1995 г. антрополог Н.Н.Гончарова специальным исследованием доказала генетические связи новгородских словен с балтийскими славянами, а ее учитель Т.И.Алексеева сейчас видит в них исключительно «переселенцев с южного побе­режья Балтийского моря, в последствии смешавшиеся уже на новой тер­ритории их обитания с финно-угорским населением Приильменья». В пользу этой же мысли все больше склонялся в последнее время Седов. С выводами археологов и антропологов о теснейшей связи Южной Балтики и Северо-Западной Руси и о переселении на территорию последней какой-то части южнобалтийского населения полностью состыковы­ваются заключения лингвистов. Н.М.Петровский, проанализировав новгородские памятники, указал на наличие в них бесспорно западнославянских особенностей. Д.К.Зеленин, в свою очередь, обратил внимание на балтославянские элементы в говорах и этнографии новгородцев. Исходя из этих фактов, оба исследователя пришли к выводу, что близость в языке и чертах народного быта новгородцев и балтийских славян можно объяснить лишь фактом переселения последних на озеро Ильмень. И это переселение, по мнению Зеленина, произошло так рано, что до ле­тописца XI в. «дошли лишь глухие предания об этом». Он также напом­нил весьма важный факт, на который было указано еще в 1900 г. И который был совершенно забыт в историографии, что эстонско-финское название Rootsi-Ruotsi распространялось не только на шведов, но и на Ливонию. Отсюда, подытоживал ученый, «так как Лифляндия много ближе и более знакома эстам, нежели заморская Швеция, то есть все основания полагать, что более древним значением народного эстонского имени Roots была именно Ливония, а Швеция - уже более поздним зна­чением. Эстонское имя Rootsi-Ruotsi можно связывать с именем древнего прибалтийского народа Руги. Этим именем называлось славянское насе­ление острова Рюгена или Руяны». К сказанному Зелениным надо лишь добавить, что в папских буллах ХII-ХIII вв. Ливония называется «Руссией». Так, Климент III в 1188 г. утверждал епископство Икскюль; Гонорий IV в 1224 г. именовал ливонских епископов с их сотрудниками «fildeles per Russiam constituti»; Урбан IV в 1264 г. считал восточную Летгалию лежащей «in regno Russiae».

С.П. Обнорский отметил западнославянское воздействие на язык Русской Правды, объясняя это тем, что в Новгороде были живы традиции былых связей со своими сородичами. В середине 1980-х гг. А.А.Зализняк, основываясь на данных берестяных грамот, запечатлевших разго­ворный язык новгородцев XI-XV вв., заключил, что древненовгородский диалект отличен от юго-западнорусских диалектов, но близок к западно­славянскому, особенно севернолехитскому. Академик В.Л.Янин недавно особо подчеркнул, что «поиски аналогов особенностям древнего новгородского диалекта привели к пониманию того, что импульс передвижения основной массы славян на земли русского Северо-Запада исходил с южного побережья Балтики, откуда славяне были потеснены немецкой экспансией». Эти наблюдения, обращает внимание ученый, «совпали с выводами, полученными разными исследователями на материале курганных древностей, антропологии, истории древнерусских денежно-весовых систем и т. д.». Действительно, генетическая близость населения Северо-Западной Руси и Балтийского Поморья находит дополнительное подтверждение в характере металлических, деревянных и костяных изделий, в характере домостроительства и в конструктивных особенностях (решетчатая деревянная конструкция) оборонительного вала (Старая Ладога, Новгород, Псков, Городец под Лугой), распространенных в конце I тысячелетия н.э. только в указанных регионах. На юге Восточной Европы аналогичные типы домостроительства и фортификационных сооружений появляются позже. На Рюриковом городище и в Ладоге открыты хлебные печи, сходные с печами городов польского Поморья. С этим же районом связаны и втульчатые двушипные наконечники стрел (более трети из всего числа найденных), обнаруженных на городище. «Кончанская система Новгорода - добавляет А.Г.Кузьмин, - близка аналогичному территориальному делению Штеттина»». (В.В. Фомин. «Летописные варяги - выходцы с берегов Южной Балтики»).

И в этой цитате упомянуты даже не все факты, свидетельствующие о том, что ильменские славяне как минимум отчасти происходят от балтийских славян. Некоторые из этих фактов являются не сильными аргументами в пользу вышесказанного, в том числе таким не сильным фактом, возможно, является такое сходство, что Штеттин (он же Щецин) и Новгород состояли из нескольких «концов». Но сходство черепов, сходство керамики и построек балтийских славян и ильменских словен являются более сильными аргументами. И, тем более, все они в целом довольно убедительно показывают явную этническую связь балто-славян и ильменских словен, то есть происхождение (как минимум, отчасти) последних от первых.

 

Использованные источники:

Седов В.В. «Славяне в раннем средневековье», глава: «Суковско-дзедзицкая (лехитская) группа»

Гильфердинг А.Ф. «История балтийских славян» (Собр. соч., т. 4, 1874 г.)

Фомин В.В. «Комментарии к книге С.А. Гедеонова "Варяги и Русь"»

Фомин В. В. «Летописные варяги - выходцы с берегов Южной Балтики» /По изданию: Фомин В.В. «Варяги и Варяжская Русь: К итогам дискуссии по варяжскому вопросу. М., «Русская панорама», 2005./

Бодрухин В.Н. «О роли языческих жрецов у лютичей»

«Полабские и поморские славяне» (из «Хрестоматии по истории южных и западных славян»: Учеб. пособие для вузов: В 3 т. Т. I. Эпоха феодализма / Отв. ред. М.М.Фрейденберг.- Минск.: изд-во "Университетское", 1987.-272 с.)

Л. Нидерле «Славянские древности» М., "Алетейа" 2000

Адам Бременский «Деяния епископов гамбургской церкви» (см. на сайте «Восточная литература».

Гельмольд «Славянская хроника» (предисловие, книга 1, книга 2)

и др.

 

См. также:

Ловмяньский Г. Происхождение славянских государств // Вопросы истории. 1977. N 12. С. 193).

История ободритов (бодричей)

История руян

История лютичей (вильцев, велетов)

История поморян

Волин (Юмна, Винета, Йомсбург). История города

 

Статья с сайта http://old-earth.narod2.ru/

Hosted by uCoz